Проповедь епископа Тарского и Тюкалинского Савватия 23.03.2019 г. на Всенощном Бдении в Спасском Кафедральном Соборе города Тара.

Святитель Григорий Палама и сердце русской культуры

Святой Григорий Палама прославился своим благочестием и подвигом ревнителя Православия, а отец, мать, два брата и две сестры (то есть вся его семья!) причислены к лику святых. Православие в Византии XIV века невозможно представить без исихазма и святителя Григория Паламы.

Именно святителю Григорию мы должны быть благодарны за то, что он отстоял человека как «образ и подобие Божие» и не дал свести все к физическому телу, разгромив лжеучение Варлаама и его сторонников. Преображенный «ум в сердце» зрит не только Божественные энергии, но и действие Божией благодати в человеке.

Будущий святитель Григорий Палама родился в аристократической семье в конце XIII века в Константинополе. Его отец был сенатором. После преждевременной кончины родителя, принявшего монашеский постриг, судьбой Григория заинтересовался сам император Андроник II. Известно, что другом Григория стал внук правителя – Андроник Палеолог (впоследствии император Андроник III).

Григорий Палама получил великолепное образование. Он учился в Константинопольском университете. Перед ним раскрывалось поприще серьезной политической и государственной деятельности. Но это не привлекало талантливого юношу. В возрасте около 20 лет он уходит на Святой Афон вместе со своими братьями Макарием и Феодосием.

Русская культура (которая и нам является современной) прошла ключевой этап своего развития в XIV столетии. Естественно, подобный процесс, как и всегда и во всем мире, был невозможен без решающего религиозного влияния. Русская православная традиция постоянно подпитывалась из Византийской православной империи – государства, являвшегося передовым для своей эпохи. А в России исихастами являлись преподобный Сергий Радонежский и преподобный Андрей Рублев, прп. Максим Грек, прп. Иосиф Волоцкий и прп. Нил Сорский, прп. Серафим Саровский и святитель Игнатий (Брянчанинов). И это обозначение только отдельных вершин исихазма в нашей истории, повлиявших на русскую культуру.

Искусствовед В. В. Лепахин так раскрывает понятие исихазма:

«Исихазм (от греч. – спокойствие, покой, освобождение, прекращение, тишина, молчание, мир, уединение) возникает в среде монашества как духовнопрактическое делание, поэтому прежде всего следует уточнить содержание исихастской практики. В ее основе мы предлагаем выделять шесть элементов:

1. очищение сердца как средоточия духовной жизни человека,
2. сочетание ума и сердца, или «сведение» ума в сердце,
3. непрестанная молитва,
4. безмолвие, трезвение и внимание,
5. призывание имени Божия как реальной преображающей силы,
6. явление нетварного Фаворского света как вступление подвижника в Богообщение и Боговедение».

Православие и культуру в России сейчас невероятно представить себе без иконы Пресвятой Троицы преподобного Андрея Рублева. И многие искусствоведы, даже и светской направленности, говорят об особом внутреннем содержании иконы, об особом видении прп. Андрея – это, если угодно, «стояние ума в сердце», отображенное в материальном пространстве. Иконопись Андрея Рублева – прямое следование в общем исихастском отношении к иконе, выраженном святителем Григорием Паламой:

«Сего ради нас вочеловечившегося икону сотвори по любви к Нему и через нее вспоминай о Нем, через нее поклоняйся Ему, через нее возводи ум свой к поклоняемому телу Спасителя, сидящему во славе одесную Отца на небесах.

Равным образом и святых иконы твори [… ] и поклоняйся им не как богам, – что воспрещено, но во свидетельство твоего с ними общения в любви к ним и чествовании их, ум твой возводя к ним через иконы их… И ты не почитай богами икон Господа Иисуса Христа и святых, но чрез них поклоняйся по образу Своему вначале нас создавшему, а после сей самый нашенский образ Свой благоволившему восприять по неизреченному человеколюбию Своему, и в нем описуемым соделаться»

(«Десятословие по Христианскому Законоположению»).

Сложно представить, чего же могла лишиться русская культура, если бы в Византии при богословском противостоянии святителя Григория с «гуманистом» калабрийским монахом Варлаамом (перешедшим в итоге из Православия в католицизм и стяжавшим епископский сан) победили противники исихазма.

Спор о познаваемости проявлений Божественного

Спор шел о принципиальной познаваемости проявлений Божественного в материальном мире. Важнейшую роль здесь играло обсуждение природы Фаворского света. Замечательный православный филолог и философ М. М. Дунаев четко подметил: «Исихасты… учили: Фаворский свет есть свет Божественный, недоступный обычному человеку. Этот свет по самой Божественной природе присущ Христу и был невидим в Его земном воплощении, ибо пребывал прикрытый плотью. В момент Преображения Христос отверз очи Своим ученикам, позволив им узреть то, что они земным зрением увидеть прежде не могли…

Смысл исихазма, его цель заключается именно в таком преображении человека, чтобы его духовному взору оказалось открытым вечно существующее, но по несовершенству человеческому его физическому зрению невидимое и неведомое.

Если же Фаворский свет имел природу тварную, то преображения духовного, чтобы узреть его, от человека не требуется. Так полемика вокруг, казалось бы, чисто богословской проблемы оказалась связанной с пониманием смысла человеческой жизни.

…Ясно, что только преображенным зрением иконописец может увидеть и затем выразить в красках светоносную святость горнего мира. Живописцы же Возрождения такой задачи перед собою ставить просто не могли даже теоретически, ибо гуманизм ориентировал их только на то, что доступно обычному зрению. Именно гуманистическое учение о тварной природе Фаворского света определило главные особенности искусства, отразившего мировидение человека нового времени, – искусства изображения того, что зримо земными глазами, доступно непреображенному зрению. Это непреображенное зрение человек ренессансной культуры изощрил до совершенства, но и горний мир он оценивал по земным критериям, к Божественному прикладывал земную мерку».

К величайшему сожалению, на Западе все обратилось к чувственному пониманию и Бога, и человека. Все закончилось теорией Дарвина, сведшей человека к животному.

Интерес к древней русской иконописи в России возник в XIX веке. Почти одновременно с этим раскрылся творческий потенциал А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя и Ф. М. Достоевского. Из иконописи явно вышла светская живопись Михаила Нестерова. Достаточно обратиться к его картинам «Видение отроку Варфоломею», «Святая Русь», «Три старца», «На Руси. Душа народа», «Философы». В портретах, написанных им, всегда просвечивается внутреннее состояние человека. Нестеров утверждал: «Я избегал изображать так называемые сильные страсти, предпочитая им наш тихий пейзаж, человека, живущего внутренней жизнью».

Наши писатели, поэты и художники обратились к человеку как к иконе, образу. И сама Россия стала пониматься как икона. Н. В. Гоголь писал во вполне исихастском духе:

«Душа хочет любить одно прекрасное, а бедные люди так несовершенны и так в них мало прекрасного! Как же сделать это? Поблагодарите Бога прежде всего за то, что вы русский. Для русского теперь открывается этот путь, и этот путь есть сама Россия. Если только возлюбит русский Россию, возлюбит и все, что ни есть в России. К этой любви нас ведет теперь сам Бог…

Монастырь ваш – Россия! Облеките же себя умственно ризой чернеца и, всего себя умертвивши для себя, но не для нее, ступайте подвизаться в ней. Она зовет теперь сынов своих еще крепче, нежели когда-либо прежде…».

Россия как подножие Престола Божия

Понимание России как подножия Престола Божия возникло не позднее XVI века, но в широкой русской культуре это значимо прояснилось только в XIX – начале XX века. Святой праведный Иоанн Кронштадтский (творивший постоянно «умную молитву» и, следовательно, бывший приверженцем исихазма) заявил об этом громогласно.

Нельзя не сказать, что даже понимание обязанности и дел власти в России несло на себе отпечаток исихазма. Еще у преподобного Максима Грека (XV-XVI вв.) находится одно из главнейших условий существования настоящей власти, освященной Богом – требование угашения своих внутренних страстей правителем, ибо только такой человек достоин властвовать над «истинно верующими». В XX же веке русский религиозный философ Н. А. Бердяев писал:

«Русская душа хочет священной общественности, богоизбранной власти. Природа русского народа сознается как аскетическая, отрекающаяся от земных дел и благ».

Само представление о России как Священном царстве завязалось на основании учения святителя Григория Паламы. Глава Православной Церкви – Господь Иисус Христос. Русский православный царь, как помазанник Божий, ответственен за все происходящее в стране только перед Творцом и никем более. Господь стоит над царем и держит его сердце в руке Своей. И уже поэтому ни один из русских государей не заявлял по примеру французского короля Людовика XIV: «Государство – это я!». Даже и Петр Первый, даже и Иоанн Грозный. А идеал Святой Руси – это Русь Преображенная, отринувшая все наносное, все чужое, все машинально приобретенное. Русь, радующая Бога…

Революцию 1917 года и последующее разложение культуры в России вполне можно связать с победой светского коллективного Варлаама. Но эта победа на поверку оказалась липовой.

В эмиграции, вдали от Родины русский философ И. А. Ильин написал великолепное произведение «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний», следуя духу святителя Григория Паламы. Сейчас книги Ильина возвращаются в Россию, светские ученые усиленно интересуются исихазмом, происходит возврат к канонам иконописи преподобного Андрея Рублева. Иначе быть не могло – русская культура, выросшая из Православия и исихазма, возвращает нас к самим себе, к своим сердцам.

Александр Веневцев